На воле дождь, дождь.
На воле ветер в лицо.
900 000 часов, 40 000 дней и ночей отведено мне на земле. Миг, мгновенье, искра в веренице времени.
Не уже ли я лишь лучик мелькнувший раз во Вселенной и исчезнувший навсегда.
Как прожил часы и дни, как провёл, устроил, облагородил, промотал иль распылил в пустоте времени решаю сам и решаю ли вообще.
Задумывался ли, какая малость отведена для пребывания в том чудном мире, что зовется Земля.
Осознаю ли каждую минуту, секунду, час, день пребывания здесь?
Не покрылась ли пылью серости будней это бесценное ожерелье жемчуга, что выпало на мою судьбу.
Достоин ли я его…
Много, много мыслей улетают искрами костра к ночному небу. Ветер налетит, пошумит в макушках огромных елей, покачает их крону и убежит над распадком, сопками вдаль, да и позабудет мир Пачозерья в своих насущных делах. Звезды прячутся под куполом облаков. Темно, тихо, будто в огромной уютной пещере наполненной смелостью потрескивающего огонька, бликами отсветов пламени, да журчанием ручья, переливающегося через рукотворный мостик зимника – ниточки дороги, что связывает ненадежно с внешним миром.
Искорка вспыхнула, ярко раскалилась, понеслась вверх, и там в самой выси мгновенно исчезла. Еще одна жизнь догорела до конца.
Сладко потягиваюсь, усталость негой обняла плечи, и не хочется ни двигаться, не идти к милому козлику расправлять постель. Ноги, ощутив живое тепло, разленились до бессилия. Может прям у костра и уснуть, мысли дремотны, без начала и конца. Приоткрываю веки. Языки костра лижут березовую чурку, играют и пляшут на сосновом корешке в чудном танце.
Стряхиваю немоту и …. Плен. Встаю.
Чуть шевелю дровины, заправляю обмотки в чуни.
Просохли. Завтра с утра побегу на озерину.
Роюсь в кузове, на ощупь. Фонарь в машине, там уж Саня спит, не хочу будить. Найти не могу, что ж придется сегодня зубы не чистить, а так хотелось. Сколь слов себе даю перед сном умыться. Надо ж.
Мягка ступаю двигаюсь к УАЗу. Тихо без скрипа открываю дверцы, бросаю ковры вдоль передних сидений, спальник, взлетаю в уютный дом на тридцать каких то колесах. Тяну ручку. Хлоп.
Внутри тепло, чуть влажно. Ничего. Сейчас. Приваливаюсь вдоль салона. Голова к штурману, ноги на водительском троне. Что-то хотел подумать…
Ночь, переворачиваюсь, расправляюсь насколько позволяет потолок УАЗа, забываюсь.
Дррдзззыыынь, дзынь, сноровисто поет Санин мобильник. Пора вставать. 4 утра.
Истек первый лист Пачозерского повествования, страница перевернулась. Эээ стоп, и что же было вчера…
Пять утра - ранища. Не привычно выезжать в дальнее путешествие с утра. Обычно ехали с вечера, не спеша, собравшись дома. В городе редкие такси, подмерзший таявший вчера снежок и голубое небо.
Классно, когда нас встречает голубое небо. Сбор у машины. Моей машины. Стоит на праздничном постаменте. Намедни спустило колесо. Поддомкратил, подложил, колесо расправилось, как новое.
Вещи отправляются из чрева моей буханки во чрево Саниного козлика. Ну, козлик не подведи. Донеси нас коньком-горбунком до Пачозерской сказки. Козлик небыстро разогнался, подкормился на Лукойловской заправки и пропылив до кромки озера, поскакал в направлении Северного-Ледовитого океана.
Ровно на Север лежит Тучкинская технологичка, ровно на Севере от Архангельска тысячи геологов ищут, и добываю алмазы, и там, на Севере лежит чудесный край Пачозерье. Издавна сюда шёл Мезенский тракт, сотни мохнатых крепких лошадок, вереницы саней с мехом, рыбой, мясом и другой снедью ехали в столицы Севера и дальше на Холмогоры в Московию и обратно везли розовощеких бородатых поморов, довольных приобретенными подарками, нужными добротными веща и необходимыми продуктами, без которых на севере хватишь лиха. Ижма – Чидвия – Степановка – Ключевская - Кепино стояли санные дворы, где можно было покушать, переночевать, дать отдохнуть коню, перевести дух от сотен предстоящий и пройденных километров. Лодемская переправа. Заспанный охранник наводит резкость на УАЗ и выписывает чек по самой полной программе, дав заключение на вскидку: «У вас конь больше двух тон весу». Чего спорить, деньги всё равно не ему, Североалмазу идут. Палачу. Беру чек, падающий тут же ненужным листочком в стоящий обрубок бочки-мусорки. «Бам-барабам», - гремят понтоны. «Трам тарарам», - отзываются аппарели. Еще позавчера пересекали Лодьму, стремясь на озеро Ижму, сегодня заруливаем ещё более дальние края. Деревня Ижма спит. Даже охранник – черная лохматая собака, пристегнутая к воротам лесопилки, с трудом приподняла нос. Повела за нами маслеными глазами, да вновь погрузилась в утренние сладости.
КПП на Светлый, сердце добычи Североалмаза, боль береговых поморов, питающая жила безбрежной страны России.
Брр, до чего строг сторож. Очень строг. Помню его столь лет, совсем не подкупен, как вылитый партиец Ильича. Именно таких отряд 25 тысячников уходил на подъем коллективизации в стране. Если «нет», то на всю жизнь. Говорил ли он когда-нибудь «да».
Отсчитал сдачу, еще пять рублей кругляшок. Шлагбаум поднят.
Прощай Архара.
Козлик запрыгал весело по ухабам давно не грейдированной дороги. - Лучше, чем до шлагбаума, - произносит Саня, тормозя машину, будем спускать колеса. Сижу, смотрю, недоуменно: «Спускай».
Сейчас тумблерком щёлкнет, и замерцают лампочки, закрутится стрелка манометра, побежит, показывая скидываемые атмосферы. Он же, подбросив в руке миниатюрный приборчик, сказал: «Пошли».
От же прокол. Посидел, поглядел на сказку весеннего утра, тож выпал на бетонно - промороженную дорогу, скрутил колпачок и, вооружившись черно-камуфляжным манометром под номером два и ключом от гаража, нажал на заветный клапан.
- Ок, как свистит, аж, сдувает, - поёжился, прохладно. Тут ветр-родуй с колеса. Да ни одну, две минуты, целую вечность. Попробуй кА, скачай с 38-ых колес давления с двушки до одного. Про себя считаю десятки, потом плюю на это дело. Жму клапан зубчиком ключа, да поглядываю на бездонную синь, зазеленевшие ели, да зачиревший усталый снег, убегающий лохмотьями по болотине куда-то к горизонту.
С десятого раза электроника показала заветную единичку.
Теперь слева на передке, Саша задок заканчивает.
- Как думаешь, помягче будет?
- Ещё как.
Хлопаем дверцами отечественного автопрома. Лучше вместе, чтоб напарник с другой стороны не выпал. Радостно взвизгнул движок, покатили. Натруженный позвоночник за каких-нибудь тридцатник км, с удовольствием расслабляется на спинке сидения. Ямки бугорки, проходим мягко, почти плывем.
- И чего мучались?
- Да ты ж сам говорил, дотянем до Ижмы, там ровнее будет, - улыбается напарник.
16-й – Окуньково, 17-й – Колодезной, 18 – Пустынка, и пошло поехало, сколько болотец, ручейков, впадинок и бугров, столь и рассказов про си места. Пройдено, провелино, проезжено, в составе и без, в рань и в ночь, в звёзды и непогодь. Мож, я тут родился, смеюся, улыбаюсь, шучу и плету бесконечную путеводную байку Северной тайги.
44-й - Чивдозеро. Чидвия вытекает. Малозалив уже вскрылся, два чирка, увидев нас, задорно удирают в сторону закрытого ещё льдом озера. Раньше столовая стояла, буровики работали. Центр геологоразведки был.
60-й - Вот здесь Сухопаров живет, озеро глубоченное, до 70 метров, раньше сиг под три кило был. Сейчас… Там озерко по середь болота, ещё с вертолета заметил на нём пятнышко кувшинки прям по середке.
Приехали пробовать, точно, дно песчаное, от берега глубина и по серёдке озера, чудный подводный остров. Тогда налима здорова взяли и щуку. Эх, если б не сеточки. Жило б озеро доселе. Да, ладно, голод был, перестройка, кушать хотели. Сейчас не то, еды много. Озера отживают, тольк ленивые сети в воду пихают, да они в основном без ума, то делают. Наука большая сетку правильно занырить. Рыб почти не ловят. Ни в пример нашим временам. Да и понты сеточные пропали. Попробуй, скажи громко: «Я тут сетками кузовок взял». Посмотрят, як на больного, иль поймут, что дома голод, этим и живешь. Всяк в жизни случается. Нечего кого винить. Сам в таких шкурах бывал. На ершах отживался доночных. Вэх. Время, времячко.
Распадок Мудьюгских сетка налево, направо Светлых, как слеза озер. Раньш перевал туристов водников был. Заветный маршрут «Мудьюга – Сояна». Как автотехнологичка легла. Не интересно стало путешествие. Поостыли люди к таёжным краям.
И глухарь, огромный старый седой. Похаживает на краю дороги, будто приглашает нас в тайгу. Привет друзья!
- Здоров друг, мы к тебе, пустишь?
Постоял, посмотрел, величаво взмахнул крыльями и полетел к огромной лесине, что над лесом возвышается.
- езжайте.
Что тут тольк не вспомнишь. И последний выстрел с Патриота на моих глазах. Как в утренних сумерках в упор из ружья расстреляли птицу. Не хозяин я был и прост напросился в компанию на первый лёд. Ребята все хорошие, добрые душой. До сих пор не по себе. Тогда стрелку сказал, никому не говори об этом и не чем тут славиться. Он же поднял птицу за шею, счастливо улыбался. Мясо, мол, домой. Несмышленыш. Неоткова ему охотничьей премудрости и заповедей набраться. Так и тыкается лбом по тайге, шишки набивает. Парень отличный. Выведет кривая напрямую. С кем не бывает.
Сам не пригож. Тож в такой охоте лет с десяток назад, то и более участвовал. Пригласил тогда товарищ. Я ж вольной птицей был. Мог ехать куда хотел. Да и настроение какое-то «перекати поле» было. В душе маята, в миру все ровно, отточено до блевотины. 21-го зарплата. Месяц с понедельника по пятницу с 8.45-ти до 18 – нуль,нуль.
На Ниве подались тогда поодаль от города. Забрались по технологичке, стыдно признаться сейчас по какой, потом по усам лесовозным. Остановились. Тогда лишь снег лёг, дороги промёрзли. Метрах в ста от нас стая тетеревов сидит. Достал мой напарник трубку специальную. Расстояние до метра измерил. Потом мелкашку снарядил с оптикой. Приладил её поудобнее к машине. Сделал поправки в прицеле. И стал, как в тире стрелять. Хорошо птица уж пуганная была. Как первых пару упало, остальные снялись да скрылись за поднимающимся на вырубах березняком.
Настреляли тогда с десяток, иль чуть меньше. Когда до дому товарища доехали, он мне тетерева предложил. Да зачем она мне. Отказался. Да и от охоты такой отказался. Мертвая она какая-то, механическая. И птица, наверно, мёртвая та получается. Вообщем, не моё то.
7 км, и отворотка на 75-ом, на зимник.
Стрельнула ровной просекой в две колеи белых с провалами длиннющих луж.
- Поехали, ждать будем в бывшем поселке геологов.
Не знаю такого, поселок лесорубов, то конечно, хотя кивнуть головой в знак согласия, проще пареной репы.
Доезжаем до второго поселка, точнее пустыря и единственной покосившейся сараюшкой.
- Может дальше. До Отуги. Там в каньоне и подождем. Красивое место, да и по состоянию дороги будет понятно.
Раскачиваясь из стороны в сторону, тыкаясь и рыская носом, падая задком, Узка козлит вперёд. Вешалкой вешу на правой ручке под потоком над дверью, да левой рукой ухватился за держалку спереди под лобовым стеклом. Незатейливое местечко штурмана. Толи дело сзади на сиденья упасть. И лежать, получая постоянный массаж позвоночника да трицепсов с бицепсами. Тут же, как конь педальный. Удерживайся, балансируй, чуть прозевал, правым виском бац об крепление страховочного ремня, что меж дверок прикручен, мудры наши конструктора. Затылком трясь об подголовник. Мягкости, что можно грецкие орехи колоть. Крепка наша промышленность. Иль правым коленом хряк об дверцу, аж взвою от удовольствия.
Ору, хохоча сквозь завывание двигателя, голос приемника: «У меня скор от синяков живого места не останется!»
Ничего, осваиваюсь. Вишу на правой руке, не хуже шимпанзе. Только та левой банан жует. Я ж вцепился в переднюю ручку. Наверно, после 70 километров остатков зимника, если не Ильей Муромцем, то Алешей Поповичем, точно стану.
Несколь небольших поворотов тянутся бесконечно, разбитый балок, так и притулен к дороге. Не хочется о нем вспоминать. Прибрал бы уж кто, кому нужны пока крепкие стены да потолок. Остальное всё выбито и исковеркано.
Падаем в распадок, взлетаем в горушку. Затяжной спуск и каньон Отуги пред глазами.
Речушка чуть пробила в дороге щель. Струится, бежит. Совсем не по весеннему. Отворотка с основной дороги на Пач только и промята. Основная же покрытая толстым слоем осевшего снега. Знать, зиму в сторону Мезенского тракта лишь и ездили.
Останавливаемся. Саня прижимается к обочине.
- Ты чего?
- Да вдруг кто-нибудь поедет?
- Кто тут может поехать, кроме нас, - осталось только пальцем покрутить, где надо.
Проеханные 5 км дают стопроцентую уверенность, что наш конкурент только УРАл с Зилом-131 да ГТТшка. Такая ж техника сейчас просто так не рыскает. Накладно её гонять, даже трогаться с места очень накладно…
Раскладываем стол прямо на дороге. Режем нещадно батон колбаски, буханку черного. Разливаем кипяток из термоса, завариваем чаёк.
Тольк рука к еде потянулась. Наши едут. Точнее знакомые Саши, вместе дальше пойдём со страховкой. Как оно путь то еще, узнай, сложится.
Жмём руки. Перекидываемся репликами по погоде, машинам, тайге. Кратка встреча. Быстрый завтрак. Смеемся над встреченными ими в прошлый раз шестьдесят восьмью УАЗиками, возвращавшимися колоннами с Пачозерья. Специально считали. Там и рыбы то не осталось. Пропускаем асов вперед. Сами за ними притуляемся.
Вдоль долины Отуги идём нормально. Проваленные лужи и дикой высоты колея не в счёт, как молвил Саша, наш просвет 44. Что-то значит не знаю, но по интонации понял. Порвем всех. Две лебедки с передка и задка.
Последнюю лебёдку в ночь дороги поставили, теперь дверца задняя не открывается. Они успокаивают меня ещё больше. Одно дело вперед тянуться к цели. Другое дело задом пятиться, иль назад драпать. То по нашему. Теперь есть два верных путя и оба к цели: «Вперёд» и «Назад и снова вперёд!».
Едем, я ж разглагольствую, пальцем на буранку тычу, и чего на машине поперлись, качает, трясет, кишки и мозгами уж местами поменялись. Надо было на Снежники. Да, Саш, молвил, дальше посмотришь. Согласился потом с ним полностью. Не успели вдоволь налюбоваться распадком, да повспоминать, как тут летом да осенью квадрили, как зимник круто повернул в гору. Подъем на просеку. Что стрелой к суходолам полетела.
Идет то вверх, взбирается в крутой яр, иль вниз в ручьевину падет, по сторонам молодняк поднялся, дальше лес, старый стоит, не пройти ни пешему, ни конному, видно, как снегоходчики мучались, то выскакивая на узкую обочину, то врубаясь в высоченные колеи. Диву даешься, как они не утонули и технику не оставили.
Через десяток километров показались первые суходолы. Густой порослью березка поднимается. Не понятно откуда она появилась. Раньше луга простирались. Один вывод напрашивается, траву тайги перемешали гусянками тысячные обозы геологической техники, поменялся почвенный покров, начала влага в верхней части задерживаться, и почва плодородней стала. И подлесок поднялся.
Жаль травянистые степи-суходолы и их несвойственную Северному лесу красу.
Ура! Выскакиваем на чистый открытый участок местности. Дышится легко. Солнце заливает светом склоны невысоких сопок-берегов, снег сбежал, укрылся в распадках и густых ельниках, да на южных склонах держит позиции. Местами на равнине открылись большие участки протаявшей прошлогодней травы. Под покровом леса можжевельниковые заросли топорщатся изогнутыми лапами к свету. Замечательный кустарник-дерево. И аромат от него изумительный, и вид радует глаз. Говорят, что гектар кустарника, целый микрорайон города может обеспечивать кислородом. Получается растение будущего.
Пересекли суходол и дальше краем болота двинулись. Ребята нас поджидают. Руками машут. Показывают объезд.
Да мы не из робкого десятка, прям по колеям рулим. Машина почти ложится на бок, со стороны, кажется, ложится, на самом деле запас устойчивости есть. Надо просто медленно ползти, что пружины не сыграли и не кинули в сторону.
Остановка, да и последняя встреча с ребятами. Поглядели они на нашу технику и её возможности и поехали дальше без перекуров и ожиданий. Они в свой угол Пачозерья – мы в свой. Так больше и не встречались. Да и за чем. Коли душой едешь отдыхать, то средь безмолвия и одиночества лучшее место будет. Последнее время заметил, что вдвоем вполне комфортно, да и большую часть времени один проводишь. Какие-то дела, желания, труд, находки и день пролетел. Разве, что за обедом иль ужином побеседуешь.
…Катушка крутится, вертится, мотается новая нить на шпулю, готовится новая удочка, к новым походам, к новым рыбалкам, открытиям и приключениям. Сёмка увлеченно смотрит за роликом. Забавная штуковина. Папа на неё рыбку ловит. Может и я когда буду?
Конечно, будешь сын. Россия идет вперед и все у тебя будет и прошлое, и будущее.
Колеса машины крутят вперёд, рвут подтаявшую колею, разметывают в стороны первую проступившую глину. Летят брызги, шумит вода, упирается в бампер, лезет на капот и в салон. Ишь, весенняя проказница куда забралася. Мелькают повороты, прямые подъемы и спуски. Остаются под колесами пучины непроходимых болот. Тольк летом тут побывавший может предположить опасность пребывания машины на небольшой открытой полянке, иногда чуть больше сотни метров в окружности.
Да опытному водителю чернота подскажет, что может его поджидать.
Срезали их в трескучие морозы ГТски, за ними ГТТшки рискнули, потом уж «сорви голову» автоводитель проехал. И чего огибать по кромке, когда на прямую ровнее и короче.
Ба, это, что за чудо. Неужели ГАЗон-63-ий стоит, папа ГАЗ-66-го, и всё еще на ходу.
Подъезжаем ближе, рассматриваем отлично восстановленную машину, чудные колёса. Их то, конечно, зря поставили. Не справится движок 63-го с такими махинами. Вот и оставили машину вдали от дома. Когда заберут, неизвестно. Может и век тут коротать. Сколько так техники по лесам целой попадается. Редко у кого рука поднимется курочить заслуженные машины. Стоят, надеются, ждут-пожидают хозяев.
Местами появляется желание сзади подвесной моторчик подвесить, да колеса под раму поджать. От бы стартанули! Да волна по бережку побежала, похлестала сверху залежавший снег, пошевелила ленивца.
Местами дороги больше, чем воды. Только, когда по луже идёшь, то равнехонько, тут же кидает, как неваляшку со стороны в сторону. Да иногда по кругу. Уматывает жуть. Как Саня руль то удерживает, я б на своей буханочке уж давно, где-нить притулился. Бумс, опять головой грохнулся. И по делам, не заглядывайся на плывущие за окном лесные просторы :) Как вы хороши весной одна к другой ёлочки, берёзка к берёзке, стоят красивые вдоль дорожки
Степановка, стоит ГТТшка, кто-то выглядывает из балка. Нам дальше.
Ключевская, здравствуй, опять мы к тебе на постой.
Помнишь меня. Я в декабре тут останавливался. У тебя передыхал на мотособачке. Воспоминаниями душу мне тогда отогрела.
Спи спокойно.
Мы обязательно вернёмся.
…Пора вернуть эту Землю себе…
Следы свежие. Заяц беляк проскакал вдоль трассы. Видать, тут наст крепче держит. Меньше лапы рвёт. Хитрый «жук», не обманешь :)
Ручьи пробиваются чрез колею, журчат, бегут, живут, и устремляются даль, заполняют ложбинки, приямки, озеринки.
Остановились, дух перевели. Что-то повело вперёд, может ноги размять захотелось, да пальцы в кулаки сжимаю – разжимаю. Немота проходит, аж иголочки запотыкивали. Оглянулся, эх, может в рай попал. Руки крыльями расправить хочется. Ах, мА, класс, что меня родила! И Саня догоняет. Заземление моё :) Мож так бы и шёл по солнечной тайге, без груза, вдыхая бесконечно весеннюю свежесть после зимней спячки. Да рыбалка ждёт, напарник торопит. Жизнь течёт чередом. И река бежит в берегах, и плыть нам по ней долго и счастливо.
Теперь в гору, пять км болотами, и спуск в низинку.
Слева ушедшее под землю озеро. Лёд провалился в центре в воронку и лишь в самой глубине небольшая площадка. Возможно, вода осталась. Интересно засверлиться, проверить есть ли рыба. Предлагаю. Да Саша не приклонен, рулит дальше на Пач. Дорога жмётся под сопку. Летом выше пояса воды, под метр будет, может больше. Сейчас по льду ровнехонько. Срезаем чрез болотистую прикрытую пока снегом ручьевину, взлетаем в гору. Вспоминаем, тут я на квадре перевернулся, тут Патруля вверх на лебёдке тянули.
Скоро суходолы. Мотает так, и хочется, чтоб быстрее прекратилась нескончаемая дорога.
Солнце пригревает сквозь стекло. Будто лето заглянуло на минуту. Прямая, ручей, тракт залит до самого горизонта. Наше любимое место для купания. Плывём, плывём, плывём. Впереди гоним волну. Величаво, торжественно, как ледокол по реке. Иль расступайся в стороны, иль под колеса ложись. Рать идёт.
И расступись льдины, нас пропуская. Появилась сосна, рощи лиственницы. Лес просторнее с полянами. По лету трава растёт, не мхи. Становится суше. Скоро отворотка к Пачозерью. Появилась сосна, рощи лиственницы. Лес просторнее с полянами. По лету трава растёт, не мхи. Становится суше. Скоро отворотка к Пачозерью.
Боры, как светлы они весной. Белый в крапинку снег, с проседью пробившегося брусничника, желтые стволы на фоне голубого неба и зеленые, еще с желтым зимним отливом кроны, поддерживаемые снизу могучими узлами ветками. Некая крыша разделяющая небо и землю, скрывающая за вуалью постижимое от непостижимого, жениха от невесты. Таинственность, наполненная радостью просыпающейся природы.
Видно далек. Путь читается за дальними склонами, снегу мало, можно в любом месте притулиться иль рядом ехать не спешно.
С грохотом выплывает местный монстрик. Тракторист пытается перекричать рёв движка. Половину по жестам, половину по долетающим с ветром обрывкам фраз понимаем, что идёт целая колонна.
Что ж прыгам в сугроб, раскидывая сырой снег по сторонам, как воду. Колеса режут бело серое покрывало легко и непринужденно. Остановились.
Наблюдаем вереницы выходящей из тайги техники – буровую с Суксомы вывозят. 55-ка остановилась напротив. Интересуемся, что и как. «До буровой уж не пройти, на болоте лёд кусками всплывал, так мужики бегали на Суксому, мелочёвка поклёвывает, налимчика принесли».
Ладно, оставим Суксому на следующий раз, нацеливаемся в сторону Сола и Пача.
Обоз продрал середку дороги, сани-волокуши сравняли колею. Ехать ровно, будто по асфальту. Разве, что на горках юзит задок, да иногда в невидимые ямки проседаем, проваливаемся.
Развилка. Дальше пробитый в основном УАЗками зимник. Весь покрыт на подъеме снегом. Что значит, гусёнки не лазали по дороге. Поднимаемся наверх. Встречаются сухие места почти без снега. Уютные полянки, хоть картошку сажай. Стоянка с отвороткой на Солозеро. Раздолбанный столик сиротливо стоит слева. Мусор повсюду. Вытаял. Любуйтесь рыбаки и таёжники на наше рук дело. Не будем о грустном. Снова ныряем в сосновый бор. Спокойно проходим две не протаявшие лужи-чачи. Спускаемся в ручей. Ого, он даже не течёт. Просто, наполнена чаша водой. Прокатываем ямку, взбираемся на другой берег с поворотом вправо в гору. Движок жужжит не натужно, сколь там понижаек, что махину легко тянет вверх.
Бора, бора, сосны, снег, небо, брусничник, пошли стоянки - заезды. На джипиэсе озеро, подать рукой.
Последний спуск, ручей Злодейка. Здесь и встанем. Легко перекатываемся через мост.
Нам дальше не надо. До озера 50 метров и никого. Что ещё душе угодно.
На мусор стараемся не обращать внимание. По ходу дело лишнее отправится в костёр.
Пока остановка, обед по быстрому и на лёд.
Как там она рыба?
Поднимется ли сегодня хариус с ям к реке?
Будет ли клёв?
Перекусили быстро, разве чуток за приезд и предстоящую рыбалку.
Собрались быстро, солнце уж за полдень перевалило. Время к трём. Разве усидишь, будто иголки в одно место :)
Саня взял волокушу, я то, как опростоволосился, придётся экипировку на плечах таскать.
Тропинка по лощине вдоль ручья протаяла. «Как на лёд то попадём?» - маюсь вопросом. Мож по дереву, где переползать придется.
Здорово! От берега ко льду идёт полоска торных следов. Хорошо за зиму промерзли, сейчас по ним, как по мостику, легко попасть на лёд.
Медленно двигаюсь. Ноги пошире ставлю, ступни от льда не отрываю. Минимальная нагрузка. Страшно, сквозь тропку уж торчат протаявшие трестины.
На льду!
Буримся сразу у выхода Злодейки. Саша запускает эхолот. Море рыбы. Глубина полтора метра. Уды в воду.
Молчок. Пробую на блесну червячка подсадить. Тишина. Бурю еще одну лунку с другой стороны языка-промоя. Тоже никого. Что ж идём к месту впадения реки Солохи.
Она витиеватой излучиной врезалась в покрывало Пачозера. Надо сколь льда вытаяло. Пытаемся искать мало-мальски пригодную ямку для лова. Вдоль промоя трава-мель. С краю видно, что на течении глубина. Да разве туда закинешь зимней удочкой. Лишь остается облизываться да осторожно следовать через протаявшую траву к свалу в основное озеро.
Бурю. Будто нефть добыл. Попадаю в самый край свала. Из лунки вырывается фонтан черной илистой вода. Дно зацепил ножами. Сдвигаемся метров пять, глубина 4 метра. Ух, и перепад. Пробуем ловить. Никого.
Что ж идём к центру залива, поближе к промытому языку. Видны ветки на льду, знать по зиме жерлички ставили. Да в тоже время стремновато ходить.
Ледок совсем тонкий. Чем ближе буришься к промою, тем меньше витков бура уходит вниз.
Не доходя с десяток метров до края, толщина льда сантиметров пятнадцать. Дальше страшно, да и лёд по весне опасный. Не гнётся. Просто сразу проваливается. Встал и ты уже там, купаешься.
Метров с полсотни отхожу от края. Здесь безопаснее. Начинаем настырный лов. Подкидываю у дна, замираю. Глубина метров семь-восемь. Должен же там рыб быть.
Тычок передаётся в руку. Долгожданный и в тоже время внезапный. Промахиваюсь. Прекращаю крутить головой по сторонам. Теперь сосредотачиваюсь на кончике хлыстика. Подброс, замирание на две четверти от дна. Лёгкий наклон вниз, будто кто-то стукнул по кончику. Через плетёнку поклёвка моментально передаётся на уду.
Подсечка молниеносна. Быстро вывожу рыбу к верху. Чувствую, что не крупная.
Главное первую поймать, да посмотреть ей в глаза.
Несколько шагов отступаю от лунки, чтобы ускорить процесс подъема. Шаг, ещё шаг, пячусь назад, как рак, махаю рукой за спину. Брызги из лунки и на лёд выскакивает розовопёрый малюсенький окунёк. Праздничный наряд. Что ж, добро, пожаловать! Рыбалка началась!
Вновь запускаю блесну. Сам хватаю окунишку и быстро бегу к соседней лунке. Ставить кружок. Ведь договаривались с Саней не брать жерлицы, просто так поохотится за полосатиком и зубастой с блёснами да балансирами. Взял. Теперь разве утерпишь, оставишь их в покое. Не-еее, обязательно надо поставить. Да так, что все интересные места охватить, иль хотя бы часть. Вот же непоседа.
Я продавал свою душу по частям, по кусочкам, по капле иль может я делился ей, просто так бескорыстно
и все достигнутое лишь плата по моим делам (из цикла пустых мыслей).
Бегу обратно, как там блёсенка поживает. Ого, червя кто-т обглодал. Было уж такое. Пока смотрел на сколь можно к промою подойти. Вернулся, червя нетути. Думал, сам спал. Два раза – это система. Кто-то им интересуется. Наживляю нового. Саня говорит: «Экономь, на хариуса не хватит». Да чего их экономить, замечено точно, надо всегда всё потреблять по полной программе, ну например, как у меня любимая начинает ягоды есть с самой крупной и самой спелой. Первый раз я даж оторопел. Я обычно самую худую выбираю, и как бы двигаюсь к вершине наслаждения и удовольствия. Она же хватает самые вкусные. Меня тогда заело, ей и выложил, что о её хамском отношении думаю. А она в лоб: «Дак ты всегда самыми невкусными ягодами питаешься, я же самыми - самыми». С тех пор крепко задумался. Вначале трудно было себя переубедить. Попробовал. Поставил перед собой миску с черешней. Налитые чёрные красавицы, есть и поменее тёмные, чуть с краснотой, есть и совсем красные, начал с самой - самой. О! Какой супер. Съел десяток суперов. Вродь наелся. И чувствовал себя королем, пока ягоды прелестницы отведывал.
С тех пор и по наживке перестал экономить. Наживляю столько, сколько душе угодно, и интуиция подсказывает. Даже пусть это будет самый последний червяк. И ем в походе вначале самое вкусное, потом всё оставшееся. Это, конечно, неправильно. И не надо с меня пример брать. Просто я так делаю. И мне так нравится.
Наживил червяка Старателя, при том просто проколол его насквозь, он будто висюлька на крючке извивается. Запах же пошел, аромат червячный. Будто спецдухами пооросил себя. С удовольствием бухнул в воду. Блесна дна коснулась.
Подкинул замер. Еще разок. Тырк. Я на готове. Того и ждал. Мах и пячусь от лунки. Малехонький идёт, да мне в удовольствие.
Да и заметил еще интересную особенность, когда на озеро приходишь, лучше начинать с блесны, в которую веришь. Чаще веришь в последнюю, на которую и клевало на последней рыбалке. Потому я с «Нимфы» начал. На неё на Паче полный отстой, зато на Полте просто окунь в неё влюбился. Вот и думай, то ли время не то, то ли вода разная. Здесь совсем никто её не видит. Подумал, прикинул, что читал в инете о повадках рыбы. Самое прикольное, что цвет блесны напоминал раскраску местного окуня. И получалось, что менять то цвет не надо. Значит форма. Решил двигаться ближе к широкой рыбке. В озере плотвички много. Остановил взор на «Кобре». Потом и первая поклёвка случилась.
Как блесну подобрал. И стал на неё окушок подтыкивать. Начал игру подбирать. Оказалось, что кроме обычного подбрасывания и замирания на разной высоте и различии во времени пауз замирания и высоты подброса, можно и другие пируэты придумывать. На них позже остановлюсь. То от прямого повествования сегодня очень часто в сторону сталкивает иль так надо, иль настроение такое бесшабашно весеннее.
После постановки второго окушка на жерличку. Клёвок больше не было, и стал перемещаться по лунам. При том бурить одно удовольствие, две-три лунки в лёгкую. Лед всего то под полметра. Лишь бы нож на буре не открутился. Из четырёх винтов один постоянно стравливал. Пробурю пару лунок, покручу отвёрткой, потом плюнул, без разницы, что отверткой, что пальцев. Всё равно через пару лунок подворачивать.
Саня меня обвинил в жмотничестве. Чего, мол, новые ножи покупаешь без новых болтов. Я ж лишь посмеялся в усы. У меня первая пара ножей. Ещё с покупки не менял. Хоть и рыбалок тьма, и лунок уж под сотен пять точно им дали.
Бывает, попадает инструмент или вещь, которая работает не останавливаясь и бесконечно долго. Иногда уж надоедает ей пользоваться. Она же без устали трудится и трудится тебе во благо.
Так с последним китайским стеклянным термосом было. Дал себе слово его разбить и купить новый железный. Этот же монстр двухлитровый китаец так тепло держал, что не раз меня обжигал ядреным чаем на морозе. Бывает застынешь. Пальцы еле ворочаются. Побыстрее чайку в железную пробку-кружку наливаешь. Хвать её пальцами. Вначале ничего понять не можешь, пальцы то замерли до бесчувствия, потом в миг резкая боль. Прям так, без медленного нагрева сразу ожог на морозе. Коль успеешь крышку с чаем на кузов садануть, то мило, коли нет, летит и льется обжигающий чай в сугроб.
Не любил я свой термос китайский за это и в то же время тайно гордился им. Ждал, что он всё же когда нить разобьётся, и приобрету я железяку. Бывало, прыгнет каракатица на ухабе, иль долбану кузовом об лёд, поскользнувшись, и жду чая подтеков с донышка кузова Северодвинского. Их нет и нет. От же дела!
Уж и корпус стал ржаветь понемногу. Правда, металлическим там единственный винт был, что дно держал. Да краска с прекрасным китайским цветком пооблупилась. Колба же не билась. Начал я подозревать, что она внутри железная. Нет. Загляну внутрь - стекло, сияет, отливает. Надо же так. И вот на третий иль четвертый год моих испытаний, когда уж и не верил, что судьба термоса могла закончиться, на весенней рыбалке, когда дни длиннющие и на море клюёт лишь минутами, часы же греешься на солнышке, поднял я термос за ручку вверх, уж наливать хотел. Донышко корпуса на моих глазах отделилось и колба с уханьем, как ракета, хлопнулась вниз на лёд. Рассыпался термос на мелкие зеркальные осколки. Посмотрел на него, как на старого доброго товарища. Столь вместе дорог прошли. И оставшись без чая на весь день, призадумался, о смысле жизни, друзьях и верных вещах. Что служат нам безотказно и не требуют нашей любви взамен и понимаешь им цену, когда теряешь.
Несколько окушков, мал мала меньше, и больше никого. Уж с десяток жерличек поставлено. Матросик же обнаглел. Стал просто в раз червя с блесны срывать. Насаживаю два, дак успевает до того, как подсеку два раза блесну дёрнуть. Подниму «Кобру» вверх, она уже чистая, будто облизанная. Пробовал опарыша добавлять. Дак и его на раз сдирают. Похоже, наткнулся я на академию объедаловов. Натренировались на рыбацких мормышках за зиму. Оставшиеся путем естественного отбора до того профессиональны стали, что в миг обчищали меня. И снова требовали новых червей и опарышей. «Ф…. Больше не дам». И перехожу на другую лунку. Там тож самое. Профессионалы за работой. Мы ж без наживки со скоростью света остаёмся.
Саня на мормышку изголяется.
Надо ж для жерличек. Хоть десяток живчиков изловить. С лунки на лунку переходит. Пробует, где у меня клевало да не попалось. Смешно, на малёхоньку мормышку с наживкой, иногда по показавшим себя лункам совсем не клюет!
Погодка разгулялась великолепно. Не верится, что на завтра циклон со снегом и ветром обещали.
Не, не верится:) Пробежался с буром, лунок наделал под кружки. Осталось живцов наловить. Самая малось :)
Стал крутить головой, что где и как творится. Через протоку на той стороне. Туда на лыжах подкрепление прилетело. И вдвоем отчаянно бурятся. Залив вдоль и поперек весь избурили. Потом уселись в любимое место. Там хариус когда-то поднимался, и притихли, потеряв веру в успех от разведки.
В конце промоя, где лёд совсем черный, и струя прижалась к высокому берегу, рыбачок примостился.
Привёз его наездник на мотособаке. Откуда-то с озера. Рыбак под ёлку забрался, вытащил оттуда снасти, волокушу и уселся на лунки. Давно здесь всё знает. Сидит, как у себя дома. Правд, иногда мимо сидюльки - ведра присаживается, Саня сказал. Мож притомился за день. Да и когда ближе к нему подошел, очумел, от вида того, где он находится. Лунки набурены на черном льду. Сам же по полоскам старых лыжней передвигается. Они белого цвета и явно выделяются на фоне тёмного льда.
Его ж товарищ, развернулся лихо и унесся вдаль. Да слышу вдруг, голос мотоживотного оборвался. Поднял глаза. Животное тонкой полоской с волокушей на горизонте остановилось, рыбак же наездник пластом лежит на льду. Не знаю чего и делать, бежать смотреть, мож разбился в усмерть иль рыбачить. Его ж напарник, как на луках сидел, так и ловит. Вот же оказия. Поглядываю на происшествие. Потом лежачий бугорком стал, знать аклимался. Приподнялся и к буксировщику заперемещался. Ну, ладно, всяко бывает. Уехал.
Вот и гляжу на опытного в сих местах рыболова, что под берегом примостился. Пригляделся, у него рыбки серебристые прыгают.
Величиной с сорожку, может поболее, только узкие, узкие.
Подобр-рался поближе. Лунки в его сторону побурил. У меня там не клюёт. Дальше совсем стрёмно идти, промои со всех сторон. Остановился. Ну его. Да и лёд уж около четверти. У рыбака под берегом несколько рыбок.
Потом слышу, радиостанция сработала. Вытаскивает рыбачок из-за пазухи говорильник. Оттуда голос:
- Леха, как хариус?
- Семь штук поймал, правда, мелкий.
- Крупные есть?
- Нет.
Какой же он мелкий. Он прост мисиписечный. Я то думал, что за рыба у него. Потом узнал, что это рабочий с местной буровой. Оказывается на берегу Пача буровая стоит. Еще две недели будут бурить. Потом оставят до осени и только тогда вытащат.
Настроение ловить около местного рыболова сразу пропало.
Переместился обратно поглубже, поближе к промою, в серёдку озера почти. Так стою, ни о чем не думаю. Напарник за спиной недалече ловит. Тоже по краю промоя. Ждём харя. Может выйдет погреться.
Я ж подбросил блесну, отпустил, подбросил, отпустил, остановил. Саша подошел, говорит, у рыбака на другой стороне хариус крупный попался. Успокоил его, то ни хариус, то щуренок. Разговаривал уже с лыжником. У него по нашу сторону жерлицы с вчера стоят. Ни одной поклёвки за ночь, ни одной за день. От дак клёв попали!
И вдруг в руку удар, почувствовал, даже потом пытался вспомнить, видел ли я поклёвку иль просто ощутил.
Сам бегу руку кверху от лунки. Саше ору, что мочи: «Беги к лунке. Подстарахуй рыбину!!!» В уме уж полукилограммовый хариус обрисовался. От он красавчик сейчас на льду будет.
В лунку завел, дальше Саня рукой плетенку схватил, за что потом был наруган и вытащил … на лёд щучку.
Какое же было мое разочарование. Да пришлось утешиться, что уха у нас с одной поклёвки получится. Так же хорошо в первый вечер на озере ушку сварить. Да и Сане объяснил, как подстраховывать крупную рыбу. Хорош не хариус был, то последствия с обрывом губы или сходом были бы печальны.
Смотришь в лунку, ни леску, ни плетенку не трогаешь. Как рыбья голова попала в лунку. Навостряешься, ждёшь момента, когда нос рыбы воздуха коснется. В тот момент молнией ладонью вдоль рыбы ныряешь, пальцы друг другу и, прижав рыбину в районе жабр к краю лунки, выбрасываешь трофей наверх. Нельзя до этого момента рыбу трогать, плетню иль леску ни в коем случает. Иначе обрыв не минуем.
Щучка поймана,
Жерлички доставлены, рыбка молчит, солнышко за макушки и легкую хмарь убежало, то обещанный циклон с северо-запада наползает облаками. Затягивает небо. Завтра представится в красе своей.
Сегодня же тихий вечер в густом ельнике у журчащего ручья.
Появляются порывы ветерка. Ощутимо холодает.
Что пойдем, похож, сегодня хариус не поднимется в Солоху.
- Пойдём.
На обратном пути замечаем, что под самый берег ни одной жерлички так и не поставили, да и сил больше нет, да и желание на жерлицы чего изловить не столь сильное, похоже, оставили его на Полте.
Тёпаем, шуршим ногами по льду. Скрываемся от озера под сенью разлапистых лесин. Мягко ступаем по слабо намятой моховой тропке. Вышли на опушку.
Белый Лис ждёт нас. Пора и к ужину. Готовим. Для начала забрались в ручей. Саша бойко чистит картоху, даж переборщил. Пришлось откладывать на завтра. Мне ж щучку почистить выпало. Удобно на берегу ручейка. Почистил чешую, смыл ножик, снова чешуек набрал. Порезал рыбку аппетитными кусочками. Объедение!
Запалил костерок для душевного тепла.
Загрузили картошку, мелко порезанную, в котелок, ждём, когда закипит, да минут пять поварится. Потом рыбку заложим. Меж делом нахожу в Злодейке ручейника. Можно на них попробовать. Заправляю ёлку в воду, выбираю, где поглубже ямка. Завтра стряхнём на снег. Будет новая наживка. Прикидываем, как спать располагаться. Сидения передние долго снимать. Так сзади слишком коротко в салоне. Саня лишь один по диагонали более - менее уляжется. Мне остается либо на передних сиденьях расположиться, либо у костра. Сам на небо поглядываю. Коли ночью снег зарядит, то у костра сыровато будет. Сил же навес делать, уже нет. Сидишь, руки опустил, на огонёк смотришь и до того хорошо. Так бы весть век сидел и глядел на язычки разгорающегося пламени. Да на ночь надо хотя бы березу завалить да раскряжевать.
В салоне коротковато. Ладно, Саш, разверни машину, носом на подъём, да спинки сидений насколь можно опусти. Попробую в теплой машине. Сегодня уж так передохну. С устатку в любом маломальском пригодном месте усну.
Саш, развернул машину, оборудовал себе лежбище.
Тут и ушка подоспела.
Отведали с удовольствием, да щучкой полакомился. Прикольно, напарник для сытности бич-пакет ухой залил. «Вкуснее и питательнее будет», - говорит. Да с устатку аппетит притупился. Чуток посидели. Саш сказал: «Я спать». Понятно столь рулить. Затих быстро.
Да с устатку аппетит притупился. Чуток посидели.
Саш сказал: «Я спать». Понятно столь рулить.
Затих быстро в машине. Свет истек.
Сумерки плотно обступили распадок.
Пламя лишь чуток выхватывало из темноты меня да кузов.
Разулся.
Разложил, развесил чуньки.
Завтра встану, чтоб сухи были.
Ноги у костра грею, тепло пятки лижет, млею от удовольствия.
Одну ногу к костру протяну, аж пожигать начинает.
Отодвину.
Втору грею.
Так по очереди.
Ласково получается.
Чувствую, глаза начинают смыкаться.
Открою, понимаю, что уж мгновенье спал, и что-т такое сказочное снилось, и мысли совсем нереальные были, и видения не здешние.
Встряхиваю себя за шиворот. Складываю вкладыши в чунки, умещаю портянки, носки шерстяные. Тёплое, сухое. Завтра в раз.
Бреду по тропке к машине. Да надо зубы почистить. Специально нову щетку взял да пасту. Тут вспомнил, начал в потемках по кузовам искать. Всё перебрал, прощупал, нет, прям сквозь землю провалилась. И фонарь в машине лежит. Шуметь не хочу, Саню будить. Вот таки дела, придётся завтра рыбу ловить с нечищеными зубьями. Первый раз, как цивилизованный человек, хотел в тайге день закончить, не получилось.
Подшучиваю над собой, залезаю на передние сиденья. Хлопаю водительской дверцей.
Спать, спать, спать.
Второй день счастья.
Утро встретило сумерками. Ещё б полежал, да пора из-под одеяла выбираться. Оделся, вылез с машины, огляделся.
Земля чуть припорошена снежком. Костерок дымится, угли остались.
Каша двойная по расписанию. И бегом на озеро. Да тольк собрался снежище повалил. Быстро вещи, кузова попрятал, что под кроны елей, что под Белого Лиса, натянул свой товарищ-плащ, застегнулся наглухо. Жарко.
Тут и снег кончился. Ладно, хоть предупредил. Взял кузов да удильник с блесной, бур и шустро на озеро.
Тихо то как.
С какого места начать. Проверяю лунку у Злодейки. Запустил блесну. Подкинул, замер, сам червяка другой рукой готовлю. Ни, не клюет. С червём запускаю. Тож, ни.
У впадения Солохи утки устроили гомон перекряк.
Направляюсь туда. Там вродь вчера небольшая ямка прорисовалась. Увидев меня, пернатые поднялись на крыло.
Наст крепкий, верхнюю корочку льда прихватило, шагать великолепно. Ноги прям летят.
У впадения речки тоже подмерзло замечательно. Чуть снежок полетел.
Начинаю наглеть. С буром к краю промоя ползу. Потом бур ложу и удой с закромки ловлю. Присматриваюсь к глубине. Хоть и солнышко ещё не встало, дно просматривается. От меня яма глубиной метра три и уходит вверх и вниз по течению и к тому берегу. Красотища подводный мир рассматривать. Да наблюдаю, как блесна играет при том или другом па. Пытаюсь запомнить её пируэты и движения.
Вдруг курлы-курлы. С дальнего конца полыньи взлетают великолепные белые птицы.
Пара огромных лебедей, увидев меня, растерялись, делают поворот в противоположную сторону. Поднимаются выше кромки деревьев, скрываются за лесом. Надо ж, как величественно.
Снег продолжает, то падать хлопьями, то подхваченный ветром вихрем устремляется к противоположному берегу озера. Лебеди в снегопад.
Пока за лебедями наблюдал, пороша поутихла, небо начало разъяснять. Тучи будто разорвало, и они лохмотьями побежали на юг и восток. Будто кто-то их гнал, подстегивал в разные стороны.
Где-то за горизонтом повернулось ярило на боку, и первые лучи - брызги стрельнули над покрывалом озера.
Так и не мог понять, то ли за блесной наблюдать, да дно рассматривать в узорах подводной травы, то ль на небо пялиться.
По кромке похаживаю, надежда умирает последней.
Может, выскочит с ямки лихой хариус игривый да подхватит мою приманку.
Бывало и такое. Вновь тучу натягивать стало.
Солнце заблудилось в водоворотах далекой снежной метели
Краем ползет ко мне, протягивает лапы.
«Зацепит иль нет?» - гадаю.
Как хочется солнца и тепла! Противоположный берег порозовел, там Солнце лизнуло Землю
Туча же клином лезет. Первые снежинки закрутились над макушками лиственниц
Зароились клубами, меняя цвет неба на глазах. Вдруг туча зацепилась пузом за вершину угора.
Да и пошла вспять. Унося табуны снежных зарядов на северо-восток.
Золотом наполняются берега озера.
Отражаются в чистой воде стрелы деревьев.
Так и стою, будто на перетяге. Кто кого.
Метель или солнце. С полчаса провел на кромке воды и льда. Без рыбы с подводным миром один на один.
Ладно, хотел к шести в машину вернуться. Еще жерлички проверить.
Над озером вначале слабо, потом сильнее и сильнее раздаётся гул мотора. Протираю глаза. Мож со сна чего попутал. Прям на меня едет поезд. Впереди Снежник сзади волокуши с седоками. Мож инспекция пожаловала. Да откуда ей в такое время быть то?
Поезд прижимается к берегу, огибает мысок и направляется к тропке, что к остаткам зимника ведёт.
«В уме ль» - тольк и вырвалось у меня. Один на Снежнике, похожем на Ямаху, один на снегоходной волокуше, третий на маленькой волокуше, что от мотособаки, сзади третья волокушка болтается. Мешки лежат, чем-то наполненные. Коли рыбой, то дорога она им покажется. Сейчас с полста метров до дороги по тропе бревнами заваленной. Снег то ушёл, будто и не было, дальше глиной подъёем и потом глина, вода, колеи. За что машину мучают. От волокуш по такому испытанию лишь стенки доедут. Эх, люди. Коли припозднились, загнали б Снежник в тайгу подальше, да санками прикрыли, вытащили пожитки на дорогу, да подобрал бы кто, иль через Суксому-Сарайные-Терпилово-Илос на Луковецкую технологичку пробивались. То бы хоть Снежник пожалели. Эх, наездники. Жаль технику, дорогая она и не заслуживает такого отношения к себе. Долго еще ревел движок снегохода, пытаясь овладеть первой горкой. Очень долго. Что за хозяин у той машины и Хозяин ли он…
Был, как-то случай в годы начала перестройки. Забросились мы на дальние озера по зимнику. Целую неделю шли метели, потом дожди хлестали. Субботу погода наладилась. Тишина, штиль, солнышко выглянуло. Выбрались мы утром из избы. Ждем, когда на дальнем берегу озера рыбаки появятся, что по зимнику приехали. Далече, не видно никого. Ладно, побежали по своим местам ловить, да жерлички проверять. Рыба клевала, как оглашенная, к лунке подходишь, палка, что поставушку удерживает, подпрыгивает. Так её зубастая тянет. С лунки до полусотни горбачей выдернешь. К вечеру, что у ручья выбегающего с озерка сел. На неделе в лунку заглядывали, не было рыбы. Тут клёв пошёл. Да на голый серебристый шарик берет. Первый раз тогда на голую ловил. На дно положишь, потом быстро, быстро уду трясешь и медленно, медленно вверх поднимаешь. Как поднял на две четверти, ту и поклёвка следует. Тогда специально посчитали. Сороги с окунем шесть десятков поднял. У товарища уж не клевало. Дак смотрел на меня и диву давался, что рыба выделывала, и какой ключик к её сердцу нашли.
Наловили мы мешков пять. Всю пятницу где-то в тайге натружно гудела техника, в тихую субботу тоже.
Встали мы в воскресение утра в четыре. Вещи уж упакованы. Мешки с рыбой стоят, она из снега туда любовно была загружена и по видам рассортирована. Прикинули, как на дорогу выносить.
Получилось на три захода минимум. И то постромки визжать будут. Надо было два озера пересекать и лесок, да на лыжах. Да вещи свои. Груз поднимали, друг другу помогали. Присесть уж никак, то не встанешь. Так без перекура до дороги.
В общем, за часа четыре перенесли. Получилось км десять точно отмахали, да половину с грузом. Расположились на дороге. Ждем, пожидаем машину иль ГТСку. Сами удивляемся, почему на наши озёра никто не приехал. Неужто все дальше ушли. Там озеро еще лучше. Сорога по полкило на мормышку хватает, сколь унести сможешь. Так просидели, прорассуждали. Время к одиннадцати. Тишина. Прогулялся я по дороге, посмотрел след внимательно. Вернулся к Володе, другу своему.
- Знаешь, техника ушла. То, что мы слышали, получается, геологи буровые из тайги вытягивали. Никто сюда не приедет.
Делать неча. Соорудили волокушу из лыж, взвалили на нее пожитки и рыбу. Упёрлись, потянули, пошла. Да недолго. Тольк на солнышко дорога вывернула, заморозок и кончился, снег подтаявший. Не катят лыжи, хоть тресни. Упирайся – не упирайся.
Что делать.
Выставили мы на дорогу мешки. Записку оставили, в какое время поставлены, и если кто поедет, то пусть забирает себе.
В имуществе своем навели учёт. Оставили самую малось, чтобы в кузов один вошло, во второй кузов наполовину чищенного налима да щуки положили, сига. Питание как никак. Кинули на плечи, лыжи на верёвочке сзади, да бур на плече по очереди, пачка печенья на двоих, да четвертинка хлеба, соли в достатке. Да пошли 60 км иль более по остаткам зимников в сторону Технологички.
Тот путь мне и сейчас в усладу вспоминается. До чего чудесна тайга весной и ночи под открытым небом у костра. То, что рыбу оставили, то природа решила за нас. Сколь нам брать от неё. Таки дела были…
Были, да и сейчас они тежа.
…Флажки лежат, лишь один ближе к берегу поднят. Пытаюсь поймать живца. Слабая поклёвка. Червь съеден.
Иду к жерлице. Поднимаю леску. Жду потяжки. Леска безвольно в моих руках подтягивается, тупо тащу какую-то траву. Ого, живец живее всех живых. Малюсенький матросик. Как он смог флажок сдернуть?
Бурю четыре лунки под берегом. Перемещаю на них жерлички. Может хищник там обитает. Надо же! Ночь без поклёвки. Невероятно!
Троплю к машине. По пути кружок у Злодейки заряжаю.
На подходе трублю Сане подъем. Кричу, чтоб помогал щук разгружать. Прикольно, когда на озеро летел, вспомнил, что даже ножа не взял, тройники из щуки высвобождать. Думал, от же наклюет, как справлюсь. Оказалось, все нормально :) Завтракаем кашей. Саня первый раз, я повторно. Заряжаю костер по полной. Чтоб до обеда хватило, чай то на костре кипятил для скуса :) Что ж решаем идти подальше на поиски окуня и разведку новых мест.
Новые места проливы, заливы и протоки Пачозерья всегда привлекают. Сверху озеро кажется, что располагается в огромной чаше, ты будто зависаешь над ним. По лесу идти вполне можно, там более старые следы проступают. Местами проваливаешься. Местами поверху пробежишь. Решаем остановиться на старых, кем-то набуренных лунках. Сразу делаю путик поперек ручья и дальше вдоль берега. Саша идет с эхолотом. Глубина от трех с половиной до двух метров. В двух луках рыбок обнаруживает.
С замиранием разматываю блёсенку. Что ждет мою «Кобру» в глуби водоема. Снаряжаю сразу червем. Чего тут модничать. Надо первую рыбу словить, там уж разберемся на голую блесну ловить иль с подсадкой.
Запустил замер, подбросил, снова притих, еще раз. Тычок. Как приятно впервые увидеть поклевку. Столько в ней сливается ожиданий и переживаний, надежд на улов и трофей.
Уда напрягается. Вывожу окуня с ладошку. Зато какого красивого. Раскрас светло коричневый с зелёным отливом. Плавники ярко красные. Пожалуй, в моей практике это модель сезона. Любуюсь и не могу отвести взгляда. До чего хорош!
Потом понял, что червь только тормозил клёв. Рыба хватала червя. Потом уже на голую блесну слабо реагировала. Если ж начинал без наживки ловить, то за первой поклёвкой следовала вторая. И почти всегда добивался результат.
Лунка ждёт. Вновь блесна летит ко дну. Вновь с червем, и тут же тычок. Тащу. И ещё и ещё. Обрадовался. За вчера душу отведу. И затихло. До чего рыбка интересная. Совсем непредсказуема. То клюет, как будто налетит, то исчезает.
Перехожу на вторую лунку, третью. На четвертой тычок. Сопротивление слабое. Вылавливаю маленького окушка.
Получается, почти ручей пересек и клёва не видел. Следующая лунка и начала коренного берега. Бах, удар серьезный. В лунку в натяг идёт.
Хорошенький какой.
Дайка без наживки попробую. Тыкнуло. Мимо. Не хочет. Как же окуня заинтересовать. Делаю подброс на десять сантиметров, потом даю блесне спокойно упасть, сыграть на хлыстике. Как хлыстик успокаивается, сразу вновь следует подкидывание и так без остановки. Пытаюсь окуня раздразнить. И получается.
На десятом подбросе засекаю полосатого. Поклёвки даже не вижу. Получается, окунь среагировал на затихающую блесну после падения. Приманка уже шла к нижней точке, тройник же следовал за ней, как хвостик. Его и схватил окунь. Проверяю найденный ключик. О чудо! Рыбалка началась. Один за другим окушки оказываются на льду.
Разной величины.
И все хватают блесну перед её успокоением. Последний иль крайний.
Иду дальше по лункам. Две пустых, на последней дырке поклёвка. Небольшой полосатик. Мой ключик больше не действует. Может окушок стайками держится. Наткнулся на стайку и лови. Может, уж другой ключик к его сердцу необходим.
Саша тем временем южный берег обследует. Вскоре вернулся тож к ручью. Поймал три окушка и была мощная потяжка. Вывести не смог. Лишь кусок огромной губы остался на тройнике.
Вдохновляет. Решаем перейти под северо-восточный берег. Обнаруживаем тут пару старых лунок. Месячной давности. На озере следы хорошо читаются. Снег обтаял и любые лунки и отпечатки проступили. Где заяц проскакал, где лось прошёл, где рыбаки похозяйничали, рыбку поискали.
Удивительно, глубина у берега нулевая. Растёт камыш и подо льдом сразу ил.
Отступаем метров с десять. Вновь по лунке. Метра полтора со льдом маловато.
Да и поклёвок нет. Достаю компас, чтоб точно определить под каким мы берегом. Оказалось, чуток промахнулись. Попали под северный. Смещаемся немного вправо. Вновь буримся. У меня глубина на одной лунке три метра с половиной на второй, ближе к берегу, два с половиной. На ней и поклёвка. Окушок есть. Теперь будем искать. Начало положено! Запускаю, и сходу хватает второй окушок.
У Саши попадается небольшой щурёнок.
За ним приличный горбач.
Начинаем сдвигаться по берегу. Поклёвки следуют одна за другой.
При том, поймал одного, два окуня, переходи дальше.
Иногда из четырёх лунок ни тычка. Потом опять разведываем рыболовную полянку.
Окунёк ловится разнокалиберный.
В основном с ладошку.
Даже у такого приличный горб прорисовывается.
Постепенно отходим от левого берега, движемся к впадающему ручейку.
Окушки агрессивно стучат по хлыстику.
Получаю ни с чем ни передаваемое удовольствие. Когда поклёвку не только видишь, но ещё и чувствуешь в руку.
Бурюсь прямо напротив стремнинки. И не ошибся. Первый заброс. Удар.
До чего ж рыба в озере красива.
- Отдай блесну, кому говорю :)
Саня обходит меня справа. Тоже делает серию лунок по глубине от берега. Вытасекиваем по несколько окуньков. Клёв затихает.
Что ж, пойдем в новый залив. Саша шагает туда напрямую, я ж собираю по пути в кулёк улов.
Насчитал. Сорок один окунёк получился. Бегу к нему вдоль крутого берега. Везде хочется попробовать. Места совсем неизловленные. Да приходится из-за малости времени выбирать на наш взгляд более перспективные направления. Такой кулечек окуня получился. Сейчас в пропорции покажу, похвастаюсь :)
Подошёл. Напарник уж четыре лунки успел сделать и обрыбиться. Клюнуло на той, что дальше от берега.
Выбираю примерно уловистую глубину. Забуриваюсь. С нетерпение отпускаю блесну. Два с половиной метра. Дно. Зе бест! Чуть приподнимаю. Подброс, передышка, подброс. И тут же следует удар. Есть окунь. За ним еще три!
Саша сразу перемещается. Поиск – это первое правило успеха. Снова окунек.
Приятно выводить тех, что побольше. Сразу в лунку не идут. Упираются, Уходят в сторону.
Плетёнка здорово помогает. Можно тащить без ограничений. Выдержит. 17.5 кг максимальная нагрузка.
Главное покрепче перехватить её рукой.
Подобранная «Кобра» сегодня вне конкуренции.
Хорошая поклёвка. Упирается здорово. Сейчас на полкило окуша точно достану. Ба, щучка. Отправляю её за мамой.
Саня тоже у себя в блеснах «Кобру» нашёл, где и взял то ;) Теперь мы с ним на равных.
Были на равных. Опять где-то на повороте обошёл. Буквально от меня метров с десяток отступил. Тащит, кричит: «Крупная идёт! Помогай!»
Подскакиваю.
Ох! Уж и горбач!
Второй поменьше и хорош, однако. Увесисто лежит в руке.
И надо ж окушки приличные какие попадаются.
Может слово какое заветное говорить надо. Осматриваюсь кругом. Где тут хозяйка озера. Очень похожа, точно она.
И носик культурный и крылышки на голове расположились.
Пава! Шамань, шамань, шамань :)
Блин, опять у Саши крупнячок.
Да, не-еее, это шнурок схватил. Пущай теперь отпускает.
Вот и мой красавчик. Как в руку стукнул. Чуть удильник не вырвал. Я уж засыпать стал.
Хорош, хорош!
Всё больше не выдерживаю. Окидываю местность вокруг. Замечаю на болотине ствол старой березы. Ложу уду, иду к нему, осторожно переступаю место меж льдом и берегом. Тут черная полоса. Как бы не провалиться. По болотцу легче, от проталинки к проталинке. На одной клюкву нахожу. Ем с удовольствием. Надо ж так скусна.
Подбираюсь к березе, на самом подходе проваливаюсь по колено в ручьевинку. Присмотрелся, точно меж кочек она угадывается. Как сразу то не заметил. И правда, поди усталость своё берёт.
Обхватываю ствол, Саша потом сказал, как медведь со стороны смотрелось. Валю его на мох, один конец прикладываю на оставшийся пень. Валюсь на спину. Натягиваю капюшон поглубже, на лицо перчатку ложу, чтоб только нос дышал. Руки в рукава, навстречу друг другу. Сон, по-моему, опережает мои рассуждения. Лишь снежинки мягко падают на губы и тая щекочут их. Дремлю, сплю, улетаю…
Проснулся от щекота снежинок. Снег явно усилился. Я уж больше на сугроб похож, чем на спящего. Встаю. Отряхиваюсь. Хорошо снег не сильно сырой. Весь почти слетает. Бреду к Сане. По тропке выглядываю клюкву. Как ещё ягодку охота.
Возвращаюсь к товарищу.
- Да и немного и поспал. Минут пятнадцать
Сильно удивляюсь. Впечатление, что не меньше часа и бодрость вернулась.
- Пока тебя не было, ничего не клевало.
Ладно, иду за кузовом, пьем свежезаваренный чаек, заедаем Сашиным ореховым пирогом. Ой, до чего сладок и крепок, зато калорийный. Складываем окушей в переполненный кулёк. Идем к ручейку на выход, где начинали рыбалку.
Разбегаемся по лункам. Здесь тоже хранительница озера присутствует. Киваю и ей. Снег, то как повалил, знать, услышала! Что не мешает рыбе вновь начать клевать на ранее обловленных лунках. Ничего ей не помеха, ни метель, ни северо-западный ветер, ни смена давления. Вот, что весна значит. В налетевшей круговерти постепенно скрываются берега. Не-е, мы лучше обедать пойдём, до встречи Хозяйки!
Около двух подходим к стоянке. Белый Лис верно поджидает нас.
Будто конь приветствует радостно :)
В плане уха.
Почищенные окуши ждут приготовления.
Присмиревшая погода, вновь ударила зарядом. Снег застучал по открытой воде Злодейки. Ушица и пять капель восстанавливают утраченные силы. Что ж, сходить снять жерлички, да может переехать на Солозера, попробовать хариуса половить. Есть все намёки, что к вечеру распогодится. Пачозеро встречает хмурой серостью. Только у костра ушицу горячую ели и тут вновь порыв ветра, хватает за шкирку и готов закинуть куда подальше.
Полетел, закружил снежище. Рррр:)))))))))))
Обходим, сматываем кружки. Сегодня в ночь домой. Так, что больше надеяться нечего. Ни одной поклевки. Единственная сработка у Злодейки. Достаем. Живец мертвый. Будто ему кислорода не хватило. Странно, кто мог распустить леску, когда переносил сюда жерлицу, живец приморенный был. Вряд ли у него сил хватило. Создается впечатление, что кто-то вяло прихватывает живца, немного потянет и выбрасывает. Будто пугает. Отгоняет от икры. Может щука у речки начала нереститься?
Возвращаемся к костру, пьем чаек. Поглядываем на небо. До вечера есть еще время. Что ж рискнем. Сбегаем еще на лед.
И правда, когда доходим до нового места рыбалки, появляется солнца, я ж ворчу. Вот Саня, природа нас проверяла, хотим мы хариуса или нет, пугала ветром и снегом. Улыбается.
У меня ж у ручьевины первая поклевка.
Вывел побыстрее. Первая на вечерней зорьке. Обязательно надо поймать.
Саша активно начинает буриться. Однако поклёвок нет ни у правого, ни у левого берега.
Странное место Пачозерье. Рыбы много и не всегда и не каждому она даётся в руки.
Перемещаемся к следующему промою.
У меня кто-то резко бьет по блесне.
Не успеваю среагировать на столько резкий удар.
Подозреваю, что щука. Меня блесну на более крупную «Шнягу». Не кто не реагирует.
Перехожу на Сашину лунку, чуть дальше от промоя. Напарник перебазируется к берегу.
Вытаскивает два окушка подряд. У меня мощная потяжка. Пытаюсь форсировать события, уповая на крепость нити. В итоге досадный сход подо льдом. Рыбина не пошла в лунку.
Товарищ зовет на помощь. Бегу к нему. Леска напряжена. Рыба рывками уходит в глубину. Постепенно подводим к лунке, не пережимая леску. При рывке медленно стравливаю сквозь пальцы. Заглядываю в лунку. Вижу мелькающую щучью пасть. Момент, на себя, и рыба пошла наверх. Саша моментально подхватывает в воде щучару под жабру. Еся!
Она, она за окунями гонялась и не дает им покушать спокойно. Мы то думали, что клёва нет.
Бурю с десяток лунок по кругу. Не уйдешь зубастая. Двигаюсь от дырки к дырке. Жду вновь славной потяжки. Получаю небольшой тычок, и окунишка у меня в руках. Смеюся. Почти величиной с блесну!
Так бывает, не хочет щучка ко мне идти.
Больше поклёвок нет. Проходим промой берегом. Забуриваемся с противоположной стороны.
У одного, другого берега, по серёдке. Тишина.
Что ж.
Бывает и так.
Время полседьмого вечера.
- Давай, под дальний заливчик пройдем.
- Пошли.
Идти быстро, споро, верхний лёд замёрз, шагаешь, как по асфальту. Отличное время для разведки новых мест.
Вымеряем глубину. Расходимся в разные стороны.
Саша первый достигает результата на «Кобру».
Моя же «Шняга» молчит. Перемещаюсь в уютный заливчик. Должен здесь быть окунь. Запускаю, подбрасываю, вновь. Странно как-то ходит блесна. Будто кто-то тормозит движение.
Глянуть надо. Сороженция-малёк попалась. И как её угораздило. Отпускаю восвояси.
У напарника кто-то долбанул. Блесна спела последнюю песню. Покаааа. Расстроился, сил нет. Потом спрашивает: «Мы долго еще будем ловить?»
- Да половим.
- Ну, я побежал!
И откуда силы берутся. Метнулся стрелой. Надо же рыбацкий азарт что делает. Был здесь, уже там к месту, где коробку с блеснами оставили, подбегает.
Саша принёс блесны. Что ж он ставит себе «Кобру», я ж меняю свою любимую по прошлому разу «Шнягу» на «Штык».
Только опускаю блесну сразу окунь. Бьёт будто ждал. Значит, он на большую блесну подходил, присматривал её, однако опасался схватить.
Напарник, поставив блесну, вытаскивает пару окуней. И перемещается вдоль берега на новую лунку.
Ловлю, жду, ну должен клюнуть. В том месте, где попалась сорожка, лёгкий задев. Начинаю игру. Подброс на четверть и остановка, только блесна прекращает отыгрывать на хлыстике, вновь подброс. Чувствую в руке тяжесть. Есть окунишка!
Саня кричит щуренка поймал. До чего его сегодня щучки любят. Возвращаем его в водную стихий, на вырост.
Буквально через пару минут зовёт на помощь. По удочке вижу, что кто-то давит блесну ко дну. Пытается вырваться. Подлетаю пулей.
- Леску! Леску не пережимай, выпускай сколько есть с катушки!
Подвожу к лунке. Щука придавливает, стягивает леску ко дну. Наконец, ослабевает, подтягиваю наверх. Саша перехватывает!
Да когда ж ты плетню поставишь :))) Мучаемся тут. Тренируемся.
Доволен, как слон, ведь могла сорваться. Чуть на крючке держалась.
Ничего, тоже не отстаю. Поднимаю пару зачетных окуней.
Берут жадно.
Опаньки! Время то восемь вечера. Нам еще до машины идти, ужинать, да паковать вещи.
Не хотя собираемся в обратный путь. Не удерживаемся и по ходу облавливаем старые места.
По паре окунишек. Доходим до места, где кузова оставили.
Саша выдергивает два окуша. Потом: «Помогай!»
Вновь борьба, вновь хищник начинает отступать и отдается на волю победителей.
Всё Сань, помогать больше не буду. Бери у меня в кузове катушку с плетней. Хватит нервы садить.
Он же только улыбается.
Вновь запускает блесну.
Через десять минут. Помогай. Я ж над ним смеюсь. Пускай, говорю, оторвёт, будет тебе наука. Потом становится жалко блесну. Подбегаю на помощь. Вторая щука за зорьку с одной лунки.
Рыбалку пора заканчивать. Солнышко скрывается за верхушки деревьев. Надо домой. И вновь у Саши рывок. Меня уж смех разобрал. Щука, как будто знает, у кого леска стоит. Побольше размером будет предшественниц!
Ишь, как пасть открыла. Саня клянется последней блесной, что к следующей зиме скупит весь ряд «Кобр», которые в природе существуют. Добавляю: «И мне по второму экземпляру за нервные клетки :)».
Обратный путь гораздо ближе, может потому что с уловом, или, что к дому.
Постепенно начинает темнеть. Перекусили на дорожку. Упаковываемся. Саша заправляет Белого Лиса. Пусть тоже покушает перед дальней дорогой.
Почти готовы. Переобуваемся. По машинам!
Легко переезжаем Злодейку. Взбираемся наверх и пошли по сосновому лесу. Фары выхватываю стволы, ветви, иногда кроны, дорога вьется и петляет. Машина проваливается в разбитые Лужины, выбирается на верх, бросается всем телом в право, на что-то натыкается, скользит, влево.
Руки мертво вцепились в поручни. Саша быстр закладывает руль, удерживается в колее.
Сложная трасса. Может не столь непроходимыми участками, сколь своей протяженностью.
К часу ночи достигаем монстра лужи.
Противоположного берега не видно. Вода лижет передок, иногда плескает на капот. Должны пройти.
Наконец, становится мельче. Волна успокаивается и просто бежит перед нами невысоким валом, затопляя берега.
К половине пятого утра до дороги осталось пару километров.
Совсем не понимаю, то ли спал, вися на поручнях, толи просто дремал.
Около пяти выходим на технологичку. Разжимаю занемевшие пальцы. Под обручальным кольцом боевая мозоль.
В 6.15 минуем реку Чидвия. До города каких-то 44 километра …
Сегодня в ночь уезжаем на Кельдозерье с любимой и друзьями. Счастливых майских праздников
Искренне ваш друзья.
Возврат к списку
Версия для печати
